История о том, как топ-бармены из Кореи потеряли счёт шотам в Москве

В апреле этого года ресторан и бар Lea запустил проект «Алхимиум», посвящённый российской барной индустрии. Курирует его Василий Жеглов — шеф-бармен Lea и лучший бартендер 2021 года, по версии премии «Пальмовая ветвь». Каждый дневной воркшоп заканчивается вечерним гестом с авторскими напитками приглашённого лектора. 1 августа в рамках проекта «Алхимиум» в ресторане Lea гости впервые познакомились с корейской миксологией в лице бартендеров Alice Cheongdam (13-е место рейтинга Asia’s 50 Best Bars 2025) — Халима Ким и Лайлы Чой. 

Халим Ким, главный бартендер сеульского бара Alice Cheongdam, получает сообщение от незнакомого русского, который представился менеджером ресторана Lea. Он был вежлив. Сделал пару комплиментов уникальности концепции, выразил благодарность за вдохновляющее творчество, а потом перешёл к сути: «Приезжайте к нам с гестом». Провести больше девяти часов в полёте, пройти доскональный пограничный досмотр, оставить свои отпечатки пальцев в стране, в которой ты ни разу не был, испытать жуткий джетлаг, который ощущается как похмелье без веселья накануне… И всё это ради пары дней в Москве? «Я согласен. Кстати, моя коллега Лайла Чой тоже», — ответил, хоть и не сразу, Халим. 

Спустя три месяца корейский дуэт из сказочного бара Alice, который успел за это время подняться на 13-е место рейтинга Asia’s 50 Best Bars, очутился в Москве, будто переместился по тайной кроличьей норе, выход из которой был на другой стороне континента. Работа запланирована на завтра, а пока — бар «Кнорозов», команда принимающей стороны и ещё трое вообще незнакомых людей. Не страшно: знакомство становится понятием условным, когда тебе несут первый бокал.

Приветливый парень с густой бородой (в действительности это шеф-бармен Илья Пудовкин) приносит текилу с грейпфрутовым кордиалом и шалфеем. В Alice вряд ли увидишь такой же минимализм — там внутри коктейля разноцветные фруктовые кубики тетриса и стакан с электрическим напряжением. 

Лайле Чой приносят коктейль Bahlam (на языке майя это означает «ягуар»). Сначала нюхает, а потом уверенно делает глоток. Протягивает бокал, предлагая мне попробовать, и её улыбка убеждает ей довериться, несмотря на увесистый чили, который не может предвещать ничего другого, кроме жгучего вкуса, который пронзит горло будто когтями. Я выпила — было копчёно, терпко, брутально. Встречаюсь взглядом с одобрительной улыбкой Лайлы. В тот вечер это был не последний раз, когда мы решили довериться друг другу.

Мы сидим за барной стойкой, а по другую сторону российские коллеги пытаются объяснить на ломаном английском, что в свежем шоте дистиллят на грузинском винограде. Как только удаётся уловить мысль, Халим быстро подхватывает и начинает кивать головой, мол: «Всё окей, друг, я понял. Можешь больше не напрягаться». Ещё немного пьём, ещё чуть-чуть смеёмся и двигаемся дальше. Пара посетителей в зале провожают нас взглядом. В баре сразу стало пусто. 

Нашу делегацию, пока ещё трезвую, но уже не такую формально осанистую, поочерёдно высаживают три машины такси. Свернув со Сретенки, подходим к неприметной двери с маленькой наклейкой, которая шепчет, что это вход в Butler The Japanese Bar. Отперев её, внизу крутой лестницы нас встречает респектабельный кёльнер с армбендами и бумажным блокнотом. Проводит в глубину небольшого зала, где за общим столом уже сидят пришедшие на помощь Василию Жеглову Константин Плесовских (совладелец московского бара Chainaya Tea& Cocktails. — «Открытая кухня») и Валерий Расин (старший бренд-амбассадор компании Simple. — «Открытая кухня»). С этого момента они втроём будут главными проводниками в мир русской миксологии и отважной души нашего человека. 

А пока Халим и Лайла оглядываются. Внутри полутёмной красной комнаты стоит пара столов на компанию и место для встречи тет-а-тет. Всё кажется привычным и знакомым. «I like it here. Seoul has a lot of bars like this with a Japanese vibe», — произносит Халим, глубоко усаживаясь на стул за барной стойкой. За ней уже стоит Юта Инагаки. Четыре года назад он открыл здесь третью после Гиндзы и Гонконга точку своего бара. Иногда, как сегодня, он стоит здесь, чтобы самому готовить коктейли, мыть бокалы и полы, обслуживать зашедших, то есть заниматься всем тем, что делает любой уважающий себя хозяин в Японии. Он готовит для новых корейских гостей по напитку — и снова сладкий достаётся Халиму и крепкий — Лайле, но все довольны. 

В это время за общим столом Константин объясняет, почему здесь самый правильный, хоть и отступающий от канонов «Негрони», параллельно поднимая свою бутылку пива и чокаясь о тонкие стёкла бокалов, в которых и безалкогольный «Беллини», и твист на Old Fashioned, и какие-то другие малознакомые, но, безусловно, отточенные авторские напитки. Выпиваем. Нет смысла задерживаться, мы уже знаем, куда двигаться дальше, — планов уйма, но вечер предательски короткий. 

Поднимаясь всё по той же крутой входной лестнице, думаешь, что она может стать роковым испытанием для тех, кто выпил лишний бокал-другой, но Халим настроен бойко. Быстро взбегает по ней и оказывается в уже сумрачной Москве, где голубо-розовое небо оттеняют то там, то здесь зажигающиеся фонари. 

От Butler до Mendeleev минут 15 пешком. Идём толпой, периодически проверяя, все ли на месте. На удачу корейским гостям путь пролегал через Цветной бульвар, на котором заведено праздновать каждый наступивший летний вечер. Друзья с интересом поглядывают в открытые окна ресторанов, забитые красивыми и улыбающимися людьми. Тут же с рёвом проносится машина. «Это у нас так принято обращать на себя внимание», — объясняем мы. Переводчица расшифровывает слова смеющегося Халима: «Всё нормально. У нас тоже этим грешат». 

Музыканты на Трубной, гул Центрального рынка, толпы людей, дорожные знаки, красные светофоры сменяются тихой улицей с несколькими вывесками, на одной из которых написано Mendeleev. Спустившись по красным ковровым ступенькам, тут же сталкиваемся с толпой, которая окружила певца, играющего на синтезаторе хорошо знакомые русскому человеку песни. Хором поют «Песенку друзей»: 

Тем, кто дружен, не страшны тревоги,

Нам любые дороги дороги!

Наша компания уже отчасти напоминала группу бременских музыкантов, особенно в те моменты, когда мы отплясывали под очередной русский хит или изображали игру на фортепиано всё тут же, возле барной стойки. Позже ребята из Alice скажут, что это было одно из лучших впечатлений, а пока Халим отделился от остальных, чтобы стоять в эпицентре вечера, где нарядные московские девушки поют на непонятном языке незнакомые ему песни, пока их спутники сидят в креслах за низкими столиками и обсуждают перегретый рынок недвижимости. 

Увидев меня в толпе, Халим по-английски спрашивает:

— Давно ты живёшь в Москве? Мне нравятся эти люди, музыка. Казалось, что вы более напористые, всегда готовы к бою, а вы умеете расслабляться, вы свободные. Мне это нравится. 

Музыкант поёт строчки Валерия Сюткина «Дай мне этот день…», новый друг, вальяжно подбочась одной рукой, попивает игристое из тонкого бокала и притопывает ногой в такт. Теперь он знает, как сказать по-русски «привет», «хорошо» и «вкусно». И этого более чем достаточно. 

После Mendeleev’а были «Журавли». Пили русскую водку, настойки и закусывали блинами со сметаной и красной икрой. Пытались объяснить, что такое жимолость, а ещё слушали, как играет арфа. Сделали свой быстрый и громкий налёт на тихое пристанище русской культуры и исчезли так же скоро, как и появились в этом перевалочном пункте. 

Наш рейд по барам, как и сам четверг, заканчивался в Chainaya. Спустившись по ещё одной крутой лестнице, ведущей неизвестно куда, мы пришли в место, где время остановилось. Почти двадцать лет прошло с момента открытия, а здесь так же лежат циновки и подушки для церемонии, сохранился чай под стеклом внутри столов, и, кажется, история здесь заварена крепко, как пуэр. 

Сомнамбулическая атмосфера размывает границы. Будто в гостях у гусеницы или Безумного шляпника, где-то между тенью и светом ты начинаешь сомневаться, кто ты и сколько шотов назад начался этот момент. Что было, вспоминается плохо. Сидя за высокой стойкой, всплывают картинки смеющихся, но уже сонных глаз, пересказанные истории, которые лучше держать в секрете, и последние сделанные на память плёночные фото…

Проснувшись утром, я поехала на лекцию. Лайла и Халим были в фирменной чёрной строгой форме, на лацканах сверкали золотые значки бара Alice. Зал наполнили десятки людей — профессионалы, энтузиасты и те, кто просто любит пить красиво. Они увлечённо следили за рассказом, смотрели привезённые из Сеула меню и записывали всё в импровизированные конспекты, а после задавали вопросы, которые ещё долго не заканчивались после лекции.

Дождавшись своей очереди, и я решила спросить: «Как вы после вчерашнего?» Халим и Лайла посмеялись. Конечно, это нужно было спрашивать у меня, и они поняли это сразу, увидев мои сонные глаза, которые всё ещё не могли до конца открыться из-за отёкших век. Халим дружелюбно похлопал меня по плечу: 

— В московских барах я прикоснулся к разным культурам, но при этом везде чувствовал дух России. Мне нравятся водка, икра, свежие травы! Хочу, чтобы российская миксология была лучше представлена миру. Здесь бармены по-настоящему горят своим делом. В Корее много пассивных ребят. 

Фото: пресс-служба ресторанов; соцсети ресторанов; Яндекс Карты