Прекрасная эпоха: семь закрывшихся ресторанов, по которым скучают москвичи

Когда закрываются знаковые заведения Москвы, постоянные гости грустят и сокрушаются. Вспомнить хотя бы легендарный Simachev в Столешниковом переулке — многие горевали, что их лишили места, где они чувствовали себя как дома, и даже устроили стихийную акцию памяти. Совсем недавно закрылись культовые Uilliam’s, «Пропаганда» и кафе «Люди как люди», два года назад перестал работать существовавший с 1999 года «Ноев ковчег». О каждом из них можно сказать: «Ушла эпоха!»

Работал с 2016 по 2020 год.

Иван Глушков, главный редактор «Журнала Соль», соорганизатор фестиваля BreakFest, создатель фестиваля «Соль Земли»:

«Я вообще очень люблю нашу южную — донскую, кубанскую, черноморскую, кавказскую — еду, а тут её подавали с каким-то особым умением. Горячий хлеб с кукурузным маслом и копчёной солью, салат из сладких кубанских овощей, борщ (ну как без него), ковбык (кубанский террин из свиной головы, упакованной в свиной желудок), бараньи язычки с томатами и рюмка-другая чачи на копчёной груше — всего этого очень не хватает. В московском однообразии, когда меню ресторанов написаны будто под копирку, „Южане“ здорово выделялись и атмосферой, и вкусом!

Увы, хозяин ресторана Тахир Холикбердиев выбрал не самую удачную локацию, и в полную силу «Южане» так и не заработали. А сейчас владелец вообще отошёл от ресторанных дел и готовит исключительно для души». 

Работало с 2013 по 2024 год.

Екатерина Бухтиярова, коммерческий директор печатных изданий Forbes:

«Любила это кафе даже не знаю за что. На момент своего появления в Москве сеть гастротек „Простые вещи“ выглядела довольно революционно: небольшое меню, отличный выбор недорогого вина, не пафосно, но и не андеграундная богема, а вот в самый раз! Годы шли, вино дорожало, а атмосфера в кафе на Пятницкой была по-прежнему очень приятная, хотелось туда возвращаться снова и снова.

И я возвращалась. Назначала встречи подругам. Приезжали с мужем после концерта в консерватории. Заходили поужинать перед джазовым концертом в Esse. Завтракали сами и приглашали на завтрак друзей: зимой внутри, а летом снаружи, на веранде вдоль трамвайных путей у Дома радио.

Это было первое место, куда мы выбрались поужинать, когда летом 2020 года после карантина наконец стали открывать веранды кафе. Там всегда было вкусно: затейливая еда, интересные закуски и вино — всё это не портилось с годами.

В декабре 2023 года я пригласила в «Простые вещи» своих родственников на бранч в честь моего дня рождения. В январе 2024 года позавтракала в «Простых вещах» с друзьями, живущими в соседнем доме. А спустя немного времени кафе закрылось. И, кстати, было понятно, что дело к тому идёт. Всё чаще, проходя мимо, я с сожалением видела пустые столики, даже вечером в выходные, в двух шагах от бурлящей праздничной Пятницкой.

Но всё-таки очень жаль, что на месте «Простых вещей» после длинного ремонта открылось совсем другое кафе — те же окна на трамвайные пути, та же веранда в тени деревьев, а кафе другое. Не зашла туда ни разу, не знаю почему… Непростые получились вещи».

Работал с 2003 по 2013 год.

Ксения Механик, партнёр в ресторанной группе Mandy’s Group:

«Он был одним из первых знаковых ресторанных резидентов тех самых старых Патриков, когда это был спокойный, тихий и приятный для жизни и прогулок район. Ресторан занимал прекрасное угловое помещение в Спиридоньевском переулке, после него там открылся Saxon+Parole. Кстати, оба ресторана идеально отработали свой срок и были яркими представителями своего времени. 

В «Шафране» было просторно и светло, в меру восточных мотивов — как милый элемент я запомнила маленьких декоративных ящерок на стенах, любила их рассматривать. Ресторан был первым полноценным качественным и модным ближневосточным заведением в Москве, тогда как такового тренда на подобную еду не было. Хотя сейчас мы вообще не представляем ресторанный рынок без мезе, хумуса в разных видах, мутабаля, дзадзики…

В начале 2010-х абсолютно новое и выполнено на высочайшем уровне: разнообразные намазки, фалафель, свежие лепёшки из печи, идеально приготовленное мясо. Консультировали русского шефа коллеги из Израиля, поэтому рецепты были максимально аутентичные.

Ресторан принадлежал ближайшим друзьям моего папы и служил для него вторым офисом. Там проходили и деловые переговоры, и семейные обеды. До сих пор вспоминаю «Шафран» с большой теплотой. Именно там и ещё в нескольких заведениях тех же владельцев формировалась моя любовь к ресторанной сфере, еде и тогда ещё неосознанное желание связать свою профессию с ними».

Работал с 2008 по 2015 год.

Максим Романцев, директор ресторана Savva:

«Во времена работы Manon было популярно клубное направление и открывалось много подобных клубов-ресторанов: Opera, Soho Rooms, „Дягилев“ и другие. Из этого разнообразия мест я выделял Manon потому, что он был частью известного холдинга Maison Dellos, а это всем известные легенды ресторанного бизнеса („Пушкинъ“, „Турандот“ и известная в то время „Каста Дива“).

Я проработал в этой компании шесть лет и помню, какой это был высокий уровень сервиса. В Manon отражалось всё лучшее, что было в Maison Dellos: ночью это был клуб с прекрасным обслуживанием и отличными официантами, днём персонал прекрасно работал в режиме fine dining и a la carte. Публика тоже немного отличалась от посетителей других ночных клубов. Всё вместе и выделяло это заведение на фоне конкурентов. Поэтому мне было жаль, когда Manon закрылся. Скорее всего это произошло из-за того, что вся клубная эпоха начала угасать».

Работало с 2003 по 2020 год.

Анна Марчкова, основатель агентства Allure, бывший fashion market директор Vogue Russia и директор спецпроектов Perelman People:

«Когда я пришла работать в Conde Nast в 2008 году, то поначалу считала, что Vogue Cafe — это ресторан издательского дома, только позже поняла, что общее только название. Несмотря на это, близость ресторана к издательскому дому и ключевым модным локациям столицы сделало место негласной „точкой сходки“ для топ-менеджмента Conde Nast. Цены были высокие, поэтому первые годы я, как обычный редактор, бывала там редко, только на встречах совместно с издателем или с главным редактором. Там мы всегда встречались с брендами, которые прилетали в Москву, обсуждали планы на ближайший сезон, обложки, эксклюзивы, интервью с дизайнерами. Там мы не боялись быть услышанными, так как другие издательские дома в Vogue Cafe не появлялись. 

Я почти не помню меню, так как крайне редко ела на встречах, мне казалось это неприличным. Если и приходилось перекусить, то обычно салатом с зелёными листьями или томатами. Но точно знаю, что еда там была на уровне и иностранные гости всегда оставались довольными. 

Зато литрами пила чаи и американо. Десерты стояли в зале — огромный, самый вкусный на свете «Наполеон» всегда манил, но заказала я его всего лишь раз в жизни. Позднее, когда стала директором, я уже сама назначала встречи в Vogue Cafe. Кажется, с этого момента магия места стала для меня постепенно исчезать…

Конечно, кафе располагало к идеальному виду каждого посетителя: у всех всё обязательно с иголочки, девушки на каблуках (в отличие от Simachev, например). Внешний вид был важен — придя туда, всегда можно было решить больше дел, чем планировал. 

Ещё одной фишкой был VIP-зал, который бренды часто закрывали для частных презентаций, встреч, интервью. Многие дизайнеры побывали за этими дверьми, например, топ-модели Ирина Шейк, Наташа Водянова. Они перекусывали именно там. В зале, кстати, всегда висели наши лучшие съёмки и обложки, это была просьба Аркадия Новикова. Мы не отказывались, напротив, всегда гордились этим».

Работал с 1997 по 2024 год.

Ирина Авруцкая, основатель и руководитель международной консалтинговой компании Like4Like, автор книги «Битва за гостя»: 

«“Пропаганда» была знаковым местом для нашего поколения. Именно там проходили самые значимые вечеринки — фриковатые, безумные на грани! Это первый для меня и моих сверстников фейс-контроль. Первое место в Москве, где пили коктейли. А ещё танцы до 6 утра и завтрак под звук отодвигающихся столов и взмахи швабры после вечеринки. Ну и культовый салат «Цезарь», конечно».

Работал с 2011 по 2024 год.

Андрей Федорин, совладелец ресторана «Мари Vanna»:

«Uilliam’s закрылся. Хочется крикнуть: шапки долой! Только вряд ли кто-либо из праздной толпы, снующей среди новых ресторанов на Патриках, поймёт, о чём вообще речь. Ирония в том, что не будь Uilliam’s, не было бы на свете и этих Патриков, и этих ресторанов, и этой праздной толпы. В 2011 году Илья Тютенков искал для нового проекта тихое место в „интеллигентном центре“. Небанальное, спокойное, без пафоса, и нашёл его на Малой Бронной.

Прошло чуть больше десяти лет. Сейчас этот район один из самых больших премиум-фудкортов под открытым небом в мире. Он простирается во всю Малую Бронную длиной и шириной в несколько улиц. Стремительно захватывает обе Никитские, часть Тверского и Никитского бульваров с прилегающими переулками. Район — трендсеттер, подиум фриков, ярмарка тщеславия, глобальная коммуникационная площадка, город греха, блогер-сити и ещё тысяча прилипших к нему клише. И всё это сделал один Uilliam’s всего за десять лет. Но как?

Смелость и свобода — вот два секретных ингредиента ресторана, открытого Тютенковым, Ламберти и Сергеевым. Открытая кухня, «съевшая» большую часть зала, окна в пол со ступеньками и мягкими сидушками почти на тротуаре, теснота, но не обида, простая ван-гоговская мебель, коротенькое меню на листочках, где блюда обозначены перечислением ингредиентов. Гардероб за занавесочкой, удобства практически во дворе. И, конечно, еда — столь же смелая и свободная от стереотипов.

Есть в театре понятие невидимой четвёртой стены, отделяющей сцену и артистов от зрителей, такая же стена отделяет кухню ресторана от зала. Четвёртую стену в театре сломал Бертольд Брехт, Uilliam’s сломал её в ресторане. В образовавшемся «проёме» творился обмен энергиями: кухня заряжала гостей, гости — кухню. В кульминации вечера рождался мегадрайв, за которым, в общем-то, и ходят в ресторан.

Успех случился сразу, попасть внутрь стало делом престижа. Мест для всех не хватало. Вокруг начали плодиться разновидности «вильямсов». Дальнейшее известно. Повисает вопрос: отчего он закрылся? Видимо, ушло время свободы и смелости. Пришло другое, в котором Uilliam’s нет места. Тихо компромиссно «стареть» — это не для него.

Сегодня, подойдя к окнам ресторана, заглядывая туда, где не так давно всё бурлило, играло и искрило, вы натыкаетесь на чёрную занавесь. Зияет чёрная дыра в самом сердце Патриков… Не подходите очень близко: чёрные дыры имеют свойство засасывать в себя всё живое».

Фото: герои статьи; Яндекс Карты; shutterstock.com