Открытая кухня

tr>

Кавказские Минеральные Воды, Нижний Новгород, Сахалин — в третьем сезоне сериала «Открытой кухни» мы отправляемся в большое путешествие по России вместе с молодыми писателями. Источником вдохновения для редакции стали связанные с едой регионализмы: в каждой серии вы будете узнавать по одному такому слову — и каждое из них вплетено в ткань созданных специально для рассылки рассказов.

В этот раз на волне воспоминаний героя рассказа Ивана Шипнигова мы переносимся в Восточную Сибирь, а нырнуть с головой в деревенский быт поможет сердечный фоторепортаж Павла Дебердеева.

Обтягивать теплицу непросто. Это потом появились готовые поликарбонатные теплицы: купил, привёз, собрал, и ничего с ней не делается, и помидоры в ней растут так хорошо, как они вообще могут расти в Иркутской области, когда в мае по утрам ещё лёд в лужах, в августе уже по-осеннему холодные ночи, и короткая, безжалостная жара в июле никому не поможет созреть.

«Никому» — потому что я с детства привык одушевлять овощи, а через них всю еду. Потому что овощи, выращенные своими руками, — основная и часто единственная еда. И потому что помидоры — самые чувствительные и впечатлительные. Их жалко, и для них нужно обтягивать теплицу.

И это непросто, когда тебе 13 лет, твоей сестре 23, родители умерли и на майские праздники вы утром выходите в огород. Несложная работа вроде перекапывания шести соток одной лопатой уже почти сделана, о перетаскивании навоза на носилках от соседей для огуречных гряд лучше не вспоминать, а сейчас нужно обтянуть теплицу. Теплица не даётся.

Кривой каркас нужно покрыть плотным полиэтиленом в рулоне, то есть рассчитать, примерить и нарезать его большими кусками, которые затем прижимаются реечками и приколачиваются. А он рвётся от гвоздей, от ветра и безо всякой причины, надувается ветром и вырывается в последний момент, когда вы его уже почти зафиксировали, и нужно рассчитывать, примерять и нарезать заново. Теплица не хочет быть обтянутой полиэтиленом, теплица хочет быть нормальной, поликарбонатной, современной, удобной, как у других, где есть живые и трезвые отцы, которые могут просто взять, выйти утром в огород и сделать теплицу. Как у людей. Наверное, тогда я научился заглядывать в чужие тарелки, как назвала потом эту мою привычку жена — любопытство пополам с завистью, поиск несправедливости везде, даже там, где её нет, и поиск справедливости повсюду, а её, как известно, не бывает вообще. И её действительно нет, потому что нужно обтягивать теплицу, когда мои друзья весело кричат на улице (огород — это не улица), однокурсники сестры интересно проводят время в городе, а мы обтягиваем теплицу.

Когда я впервые увидел в московском магазине название «хренодёр», то стал горячо объяснять и доказывать своим новым университетским друзьям, что «нет такого слова», а эта закуска «правильно» называется «горлодёр». И мои друзья-филологи соглашались со мной, потому что нам уже рассказали о внутренней форме слова, когда его значение складывается вокруг семантики корня, а в горлодёре их целых два. А вот что «дерёт» хрен? Или кто или что, в свою очередь, «дерёт» его? Хрен у нас не рос, но его я тоже одушевляю, мне не жалко. Точнее, наоборот, именно потому, что жалко. Легко и уверенно рос у нас чеснок, который я люблю больше всех за его спокойный, сангвинический характер. Больше всех, конечно, после помидоров, самых капризных и сложных. И вот эти две противоположности, как в хорошей семье, соединяются в горлодёре.

И вот наконец стемнело, и теплица обтянута, и я собираю обрывки, обрезки, навожу порядки, как называла эту мою привычку сестра. На завтра осталось лишь высадить в теплицу рассаду помидоров в ящичках и горшках, которая занимала все подоконники в доме с марта и которую нужно было дважды в день переносить с одной половины дома на другую вслед за солнцем. Вынести эти ящики из дома в теплицу — отдельное наслаждение, потому что это освобождает дом от ощущения беспорядка, которое тревожит меня всю весну.

В июне помидоры вырастают по пояс, и их нужно подвязывать. Для этого режут полосками старые штаны и футболки. «Майка» у нас — это другое, вы не понимаете, это нательное белье без рукавов, книжное слово «алкоголичка». Она нам не нужна, в ней мало синтетики, она не тянется, и нужна она только раз в год — на 1 сентября надеть мне под белую рубашку, которая сразу впитает примерно пол-литра росы с тяжёлого, как охапка дров, букета холодных, восхитительных гладиолусов, которые я подарю Ольге Викторовне, и если бы меня заставили выбрать, кого я люблю больше, Ольгу Викторовну или гладиолусы, я бы не смог выбрать, потому что их нельзя разделить, и всех жалко.

А футболки не жалко, их режут на полоски, и ими подвязывают помидоры к балкам теплицы. И остаётся только без конца поливать.

И кто мне скажет, что это грустный рассказ, когда так хорошо июльским вечером, когда схлынет короткая, безжалостная жара, в шортах и шлёпанцах носить и носить поливальники («лейка» тоже книжное слово) тёплой воды в теплицу, которая уже давно нормальная, поликарбонатная, как у людей, и защищает наши нервные помидоры от майских и августовских ночей, а ты окончил университет, а друзья уехали, а на улице весело кричат совсем другие, новые дети, и у них у всех есть живые и трезвые отцы, которые поставили одинаковые поликарбонатные теплицы, а ты всё больше похож на сестру, и жена научила замечать у себя настроение и выражение, как у сестры, и вообще всё как-то иначе, но вот одно осталось: нужно поливать помидоры, ты сам поймёшь, когда они напьются, и во влажном вечернем тепличном тепле начинают желтеть первые штучки. По-сибирски это — почти созрели.

Они не вызреют на корню, их снимают в начале августа и раскладывают на веранде и дома вдоль стен дозревать, и как весной рассада тревожит ощущением беспорядка, так сейчас жёлтые помидоры успокаивают и радуют. Ты узнаешь их в лицо, потому что краснеют они, бывает, за полдня на свету. Весь август Марина будет крутить из них лечо и другие закрутки («закатки» — тоже ваше европейское, книжное). «Крутить» здесь в значении закручивать, прижимая крышку на банке специальной машинкой, которую все представляют, но название которой не знает никто.

И вот в августе, уже почти в сентябре, почти перед гладиолусами остаются последние, ненужные помидоры, недозревшие и помятые, которые не жалко, и вот из них уже можно крутить горлодёр. «Крутить» здесь — семантика мясорубки. Крутить помидоры в ручной мясорубке легко и приятно. Чеснок прокручивать ещё легче, у него, как мы помним, спокойный, сангвинический характер.

Жёлтый таз быстро наполняется красной томатной и белой чесночной пастой, и если вам кажется, что это неаппетитно, значит, вы никогда не заливали холодным горлодёром горячую жареную картошку, не бежали радостно по морозу домой с покупками и подарками, не видели крупных, подрагивающих звёзд, белых столбиков дыма в январскую полночь, не лежали в сугробе, не вдыхали пыль ёлочных игрушек, не слушали, как трещит сосна на морозе, не чистили снег, не носили охапками гладиолусы и дрова, не топили печку, не жгли старые, юношеские тетради, не вспоминали детство, не представляли старость, не тревожились, не печалились, не заглядывали в чужие тарелки, не искали справедливости, не обтягивали теплицу и не крутили потом горлодёр.

Ведь не может же быть, чтобы этого всего не было? Это всё обязательно должно быть, особенно горлодёр.

Рецепт: Помидоры, чеснок, чёрный молотый перец, соль.

Помидоры и чеснок перекрутить в мясорубке или разбить в блендере (от этого будет зависеть текстура). Поперчить, посолить, разлить в стеклянные банки и убрать в холодильник. Стерилизовать не нужно, там достаточно природных консервантов. Зимой пожарить картошки, достать горлодёр и ждать весны.

Горлодёр

«Острый соус из помидоров и чеснока со специями, популярный в Сибири. Делается обычно из перезрелых и помятых плодов, перекручиваемых в мясорубке. Подаётся к мясу и блюдам из картофеля».

Иван Шипнигов

Родился 6 июня 1987 года в посёлке Бохан Иркутской области. Окончил филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Автор книг «Стрим», «Непонятный роман» и «Городская штучка» (в соавторстве с Софьей Ремез). С романом «Стрим» вошёл в шорт-листы премий «Национальный бестселлер», «НОС», «Ясная Поляна». Лауреат Московской арт-премии 2021 года.

Рассказ: Иван Шипнигов; фото: Павел Дебердеев